Крысиный король надавил пальцем ему на нос и подмигнул.

– Я могу сидеть, где мне вздумается, но каждому королю нужен дворец.

Он возился с кирпичами, выковыривая между ними грязь длинным ногтем. Такую неровную канавку он проковырял по периметру квадрата со стороной чуть меньше двух футов. Теперь он просовывал ногти под кирпичи в углах квадрата и силился приподнять их; казалось, он пытается вынуть из пола лоток с кирпичами.

Увидев открывшийся люк, Сол присвистнул от удивления. Ветер запел над ним, будто играя на флейте. Он взглянул на кирпичи в руках у Короля. Они были ненастоящими: тонкая квадратная крышка люка, сделанная из бетона и прикрытая сверху облицовкой под кирпич, поэтому ее и не было видно в полу тоннеля.

Сол заглянул в люк. Тоннель здесь круто уходил в сторону. Он поднял глаза. Крысиный король ждал, стоя с крышкой в руках.

Сол опустил ноги в люк и вдохнул затхлый воздух. Потом оттолкнулся задом от края и скользнул в узкий раструб, обильно покрытый слизью.

Головокружительный спуск закончился падением в бассейн с ледяной водой. У Сола перехватило дыхание, он захлебывался и сплевывал набившийся в рот мусор, крепко закрыв глаза. Он открыл их, когда более или менее успокоился. Изо рта еще капала вода.

Стены расступились так внезапно и резко, будто испугались друг друга. Сол очутился в бассейне с холодной водой внутри огромного зала. Зал расширялся в трех направлениях футов на девяносто в длину, напоминая по форме дождевую каплю, внутри которой, в самом узком месте, сидел ошарашенный Сол. Стены были укреплены дополнительными ребрами кирпичной кладки, что сходились в тридцати футах над головой, образуя арочный свод, как в соборе. Вся конструкция напоминала окаменевшую утробу кита, давным-давно погребенного под землей, на которой стоял город.

Сол выбрался из бассейна и сделал несколько шагов вперед. Пол несколько понижался к стенам, образуя узкий ров по периметру зала: в него стекала вода из бассейна, куда выбросило Сола. В стенах надо рвом через каждые несколько футов виднелись круглые отверстия, которые, как предположил Сол, соединялись с главным канализационным стоком.

Прямо перед ним начинался подиум – дорожка, которая медленно поднималась и вела в противоположный конец зала, где в восьми футах от пола возвышался трон.

Он был обращен к Солу. Тяжелый и грубый, как и всё в подземелье, трон был кирпичным. В тронном зале было пусто.

Вдруг сзади что-то плюхнулось в воду. Звук медленным эхом прокатился по залу. За спиной у Сола остановился Крысиный король.

– Пасиб большое мистеру Базальгетту.

Сол оглянулся, помотав головой в недоумении. Король пробежал по подиуму и юркнул в тронное кресло. Он сидел лицом к Солу, закинув ногу на кирпичный подлокотник. Как всегда, его голос слышался очень близко, будто он говорил прямо в ухо Солу, хотя и не повышал голоса.

– Это его проект, во время правления прежней королевы он построил целый лабиринт. Это ему люди обязаны нужниками, скрытыми под землей, а я… я благодарен ему за свое подземелье.

– Но все это… – выдохнул Сол. – Этот зал… зачем он построил этот зал?

– Мистер Базальгетт был пронырливым джентльменом. – Крысиный король мерзко захихикал. – Я кое-что придумал, проехал ему по ушам, рассказав несколько историй, из тех, что сам видел. Мы потрепались о его привычках, и не все они оказались для меня тайной.

Крысиный король выразительно подмигнул.

– Он твердо полагал, что эти истории лучше не обнародовать. И мы договорились. Ты не найдешь моего убежища, моего гнездышка ни на одном плане.

Сол подошел к трону Крысиного короля и опустился перед ним на четвереньки.

– Что мы здесь делаем? И что мы будем делать дальше? – Сол вдруг устал от всего происходящего, как ученик, не способный ни повлиять на ход событий, ни приспособиться к ситуации. – Я хочу знать, чего ты хочешь.

Крысиный король молча посмотрел на него.

– Это касается тех крыс? – спросил Сол. Ответа не последовало. – Это касается крыс? Или чего? Ты же король, так? Ты Крысиный король. Так приказывай им. Я не заметил, чтобы они оказывали тебе почести или уважение. Они показались мне довольно-таки обозленными. Что ты скажешь на это? Позови своих крыс, заставь их прийти к тебе.

В зале повисла тишина. Крысиный король продолжал молча смотреть на Сола. Наконец он заговорил:

– Еще… не время. Сол ждал.

– Я пока… не могу. Они еще… ворчат… на меня. Они пока еще не слушают, что я им говорю.

– И как долго они… ворчат?

– Семьсот лет.

Крысиный король выглядел торжественным. Он сбросил обычную защитную маску высокомерия и выглядел одиноким.

– Так ты… и не король вовсе, да?

– Я – король! – Крысиный король вскочил на ноги, брызгая слюной. – Как ты смеешь говорить мне такое?! Я король, я вор, я вор-одиночка!

– Тогда объясни, в чем дело! – завопил Сол.

– Кое-что… изменилось… Однажды. Ты знаешь, какая у крыс долгая память? – Крысиный король стукнул себя по голове. – Они не забывают ничего. Они все помнят. Вот так. И ты, солнце мое, тут тоже замешан. Все это связано с одним парнем, который хочет твоей смерти, с тем, кто убрал твоего чертова папашу.

«Чертова папашу», – повторило эхо на другом конце зала.

– Что… кто… он? – спросил Сол. Крысиный король озлобленно посмотрел на него своими глазами, обрамленными вечной тенью.

– Крысолов.

Часть третья

Уроки ритма и истории

Глава 9

Почти сразу после ухода Фабиана пришел Пит. Его рвение было подозрительным. В другой раз Наташа рассердилась бы, но тут она на время будто забыла о Соле.

Они с Фабианом допоздна засиделись на ее маленькой кухне. Обычно Фабиан упрекал Наташу за минимализм в отделке квартиры и жаловался, что ему неуютно, но той ночью их мысли были заняты совсем другим. Сквозь закрытую дверь проникали глухие удары драм-энд-бейса.

Наутро Наташа поднялась в восемь, жалея, что поделилась с Фабианом сигаретами. Он услышал, как она возится на кухне, и вылез из спального мешка, который она бросила ему на пол. О Соле больше не говорили. Оба выглядели вялыми, утомленными. Фабиан быстро ушел.

Наташа побрела обратно из кухни, на ходу стягивая пижаму, натянула бесформенный свитер. Включила стереосистему, опустила иглу на пластинку. Это был лучший из прошлогодних сборников – вышедший несколько месяцев назад, а значит, уже замшелая классика, по меркам стремительно меняющегося драм-энд-бейса.

Она провела руками по волосам, пригладив спутавшиеся пряди.

В дверь позвонили. Она догадалась, что это Пит.

Наташа устала, но все же позволила ему войти. Пока Пит пил кофе, она рассматривала его, упершись локтями о стол. Очень бледная кожа, до неприятного тонкие руки и ноги. Не стиляга, отнюдь. А миру джангла был не чужд снобизм. Она еле заметно улыбнулась, представляя себе реакцию хопперов и хард-степперов из клуба «Самоволка» при виде этого бледного привидения с флейтой под мышкой.

– Что ты знаешь о драм-энд-бейсе? – спросила она.

Он покачал головой:

– На самом деле не так много…

– Вот что. Вчера ты круто играл, но это странная идея – играть джангл на флейтах и прочей фигне. Если сыграемся, придется как следует обработать.

Он кивнул с такой серьезностью, что смешно было смотреть. Наташе уже почти хотелось, чтобы он повторил свой потрясающий вчерашний концерт, хотелось, чтобы он так же внезапно понимающе улыбнулся. Но вместо этого увидела на его лице такое подобострастие, такое отчаянное желание угодить, что ее едва не стошнило. Если сегодня ничего не выйдет, решила она, с нее хватит.

Наташа вздохнула.

– Я ничего не буду с тобой записывать, пока ты не начнешь хоть немного разбираться в этой музыке. Только потому, что сингл этих долбанных GeneralLevyпопал в десятку, разные дрочилы из колледжей тут же бросились наперебой писать о джангле, и теперь любой бэк-бит называют джанглом. Даже этих Everything, блядь, ButtheGirl! – Она сложила руки на груди. – EverythingButtheGirl – это не джангл, понял?